О проблемах отечественного психоаналитического образования

Судьба психоанализа в Новосибирске прекрасна. И это внушает немалую тревогу за его будущее в наших широтах вообще – в долгосрочной перспективе.

Понятно, конечно, что, реализация принципа кулика и болота неизбежно будет приводить к активизации весьма специфических профессиональных нарциссических защит. Активное превознесение «своей» методики вкупе со снисходительным похлопыванием по плечу всех прочих, «не доросших» - зло неизбежное, а порой даже и полезное, стимулирующее - ну, хотя бы к научному поиску. За исключением, конечно, случаев тотальной одержимости тем или иным направлением, сильно напоминающих массовую навязчивость (в более лёгком варианте – погоню за остромодными изделиями “Louboutin”). Всё это не стоило бы, конечно, критиковать – не клей же они там на своих собраниях нюхают, в самом деле – если бы не печальный результат в виде практического отказа от терапевтической цели психоанализа.
Некоторые авторы, не сморгнув, преспокойно объясняют, насколько психоанализ выше «вульгарной» психотерапии, поскольку-де служит благородному делу поиска подлинного желания анализанда (термин «пациент» высокомерно игнорируется, поскольку стигматизирует платящего) – в отличие от насквозь меркантилизированной психотерапии (прислужницы социума, ога!).

В общем, даже без тени иронии можно сказать, что изучением психоанализа занимаются люди тонкие, умные да начитанные. То, что у этих замечательных людей никак не получается увидеть лес за деревьями, а терапевтические цели – за аналитическим понятийным аппаратом – это даже полбеды. Беда в том, что они, уверовав во всемогущество теории, начали полагать, что учиться коммуницированию – не надо, что выстраивать терапевтический альянс – un mauvais ton, и вообще им виднее, что нужно пациенту.

Постоянная проблем такого рода специалистов – в том, что их клиенты не понимают своего счастья, и почему-то после краткого начального периода, пожав плечами, уходят от постоянно высокомерно молчащего либо отвечающего вопросом на вопрос «аналитика». Как в анекдоте про цыгана, который почти приучил свою лошадь обходиться без сена, да только та вдруг отчего-то околела.

Решающим аргументом в такого рода позиции им служит цитата Фрейда про необходимость соединения «золота психоанализа» и «меди психотерапии». При этом такой шаг понимается как вынужденная мера – своего рода пожертвование дурным вкусам убого воспитанной клиентуры «родных осин». То, что анализ в чистом виде - это вкусный и полезный змеиный яд, игнорируется легко и изящно.
Я понемногу прихожу к странному, но отчётливому убеждению – изучение психоанализа следует начинать исключительно после овладения психотерапией как ремеслом. Искусство коммуницирования, присоединение, идентификация, умение задавать точные и своевременные вопросы, провоцировать уместный и продуктивный перенос и даже (о ужас!) – решимость отказываться от дальнейшей работы, если она становится пагубной. Как говорят коллеги-астропсихологи - тренируйте свой Меркурий, ёлы-палы! Изучайте матчасть на практике – как пулемёт из незабвенного «Чапаева».

При всём при том современное отечественное психоаналитическое образование, уделяя изрядное внимание теоретическим, философским и историческим аспектам психоанализа, до сих пор демонстрирует поразительную беспомощность, как только речь заходит о расшифровке Фрейдовской фразы о необходимости соединения золота психоанализа с медью психотерапии – а ведь именно на этой расшифровке покоится вся методика и техника психоаналитической терапии. Своим студентам я уже неоднократно говорил о том, что психоанализ в чистом виде – это яд, способный растворить любого рода субъектность, если не иметь представления о дозировке и о способах его смешивания с коммуникативным искусством.

Если уж мы признаём первый принцип психоанализа – лишение анализанда вторичного удовольствия от симптома, то неизбежным становится и понимание искусства аналитика как искусства выманивания объекта нашей охоты из его норки, а тут сразу же трубят рога этических нормативов, спеша обезоружить охотника. Так, например, актуальнейшим остаётся вопрос: а имеет ли аналитик право провоцировать развитие невроза переноса, и если да, то до какой степени? Действительно, представим себе каноническую картину: юная истеричка и харизматичный мужчина-аналитик постарше годами. Эротизация таких отношений в терапии неизбежна? А если да, то чего её бояться? И правомерна ли стимуляция такого рода развития?
Другой пример: не так давно в одном споре была затронута тема табу на прикосновение. И тогда, и сейчас я однозначно готов заявить, что никакого однозначного алгоритма действий аналитика в такой ситуации не существует (слишком много факторов остаётся выведенными за скобки). А если кто-то готов отстаивать запрет на эти жесты аналитика, то такому аналитику стоит напомнить об изменении позиции Фрейда по отношению к переносу: от абстиненции до использования переноса в интересах терапии. А как его использовать, если развитие таких отношений морализаторы от анализа готовы купировать прямо на взлёте?

И наконец: в каких условиях интервенция аналитика обретает наибольшую эффективность? Давно уже и не мною замечена необходимость выстраивания терапевтического альянса. Только, в отличие от теоретиков Эго-психологии, я вижу необходимость этого альянса вовсе не в «объединении сознательных усилий аналитика и анализанда», а в коварном использовании аналитиком доверия анализанда с единственной целью: подставить ему подножку в самый трогательный момент совместного «обливания слезьми». Именно тогда, когда наивный пациент решит, что он наконец-то обрёл вдумчивого и понимающего собеседника, и надлежит аналитику выдать циничную интерпретацию или сыграть в непонимающего или вообще отказаться давать аффективное отреагирование. Пусть мир демонстративно доверчивого лоха рухнет – ему же будет полезнее. Это, собственно, и есть искусство провокации, которому не учат в психоаналитических учебных заведениях (да и вообще нигде не учат). Научить этому вообще нельзя – можно только научиться.

Но если аналитик этого не видит и не понимает, если он всякое очередное слово или поведенческий акт анализанда скучно, последовательно и стойко трактует в соответствии с гранитной теорией, усвоенной во время обучения, если он вообще лишён навыка этой коммуникационной игры и интереса к ней – процесс терапии продлится недолго и результатов не будет от слова «совсем».

Признание действенности такой тактики ведёт к появлению ещё более широкого круга вопросов:

  • Допустимо ли использование суггестивных методов для развития переноса или для создания терапевтического альянса?
  • Может ли интерпретация (и вообще интервенция) аналитика быть эффективной если она не является в достаточной мере болезненной?
  • Стоит ли аналитику (основываясь на негативном ответе на вопрос 2) использовать собственную садистическую составляющую для конструирования своей интервенции?
  • В чём будет состоять противоядие от такого рода увлечённости? (помимо супервизии, конечно)?
  • И т.д. и т.п.
ИМЕЮТСЯ ПРОТИВОПОКАЗАНИЯ. НЕОБХОДИМА КОНСУЛЬТАЦИЯ СПЕЦИАЛИСТА.
WhatsApp